Вскоре показались ворота обители Сэле. Около них дежурила пара чёрных стражей. Подтянутые, высокорослые и облачённые в чёрные одежды, они сразу бросались в глаза на фоне бело-зелёных стеблей, из которых были сплетены врата и ограда. Лица их были неприступно спокойны, а холодное звучание внутренних полей подавляло всякое желание подойти ближе и заговорить о чём-либо. Во всей Рутте врата обители Сэле были единственным местом, где чёрных стражей можно было увидеть мирно стоящими под лучами звезды.
Аба Альтас спокойно прошёл мимо них во врата, а Гиб Аянфаль поспешил шмыгнуть за ним так быстро, что они едва не столкнулись. Аба обернулся к нему и коснувшись пальцем плеча, мысленно спросил:
«Хочешь, можем сейчас подойти и поговорить с ними? Поинтересуемся, знают ли они что-нибудь.»
Гиб Аянфаль только покачал головой, всем видом давая понять, что он категорически против такой идеи. Как видно, Росер только вечером сможет убедить абу оставить его в покое.
За оградой был обширный сад, через который к замку Сэле вела дорога. Аба Альтас, не став настаивать на разговоре со стражами, уверенно зашагал вперёд. Гиб Аянфаль шёл за ним, приотстав: подняв голову, он с интересом осматривал представшую перед ними обитель – белое кружево изящно сплетённых в купола стеблей на фоне охристо-жёлтого неба. Замок был огромен. Гиб Аянфаль тут же через волны сосчитал, сколько внутри него комнаток-жилищ для простых асайев. Целых три тысячи жителей! Сейчас около замка мало его обитателей, но по вечерам здесь, вероятно, всё заполнено асайями, и волны становятся такими же густыми, как во время общих сборов. А кто же создал эту громаду? Гиб Аянфаль припомнил рассказ абы о том, что для возведения обители два цикла назад, консул пригласил десяток лучших архитекторов Онсарры, среди которых мастер Хосс занимал ведущее место.
Они подошли к входу. Свёрнутые в спираль стебли, скрывавшие проход, развернулись, и они вступили в главную залу. Гиб Аянфаль выглянул из-за абы и осмотрелся. На стеблях и ступенях сидели не занятые в труде простые жители обители, при этом преимущественно обладатели созидательных рабочих точек: жнецы и сеятели. Завидев архитектора Хосса, старшего патриция, они склонили головы, а потом, увидев его ответный кивок, тотчас вернулись к прерванным делам, а один спросил, не проводить ли их к консулу. Аба Альтас отказался, сказав, что и сам знает путь.
Тут Гиб Аянфаль впервые почувствовал нерешительность: он не был уверен, что действительно хочет сейчас встретиться с одним из властителей. Как же просто было трудиться, следуя лишь велению Голоса! Он замедлил шаг, мысленно успокаивая себя тем, что говорить с консулом будет аба Альтас, а от него-то как раз ничего и не требуется. Аба, заметив перемену в его настроении, ободряюще коснулся рукой его плеча, и Гиб Аянфаль ощутил наплыв привычной уверенности в себе.
Они миновали несколько залов с пасочными чашами, после чего поднялись под самый купол по широкому пандусу, миновав ярусы с многочисленными жилыми комнатами. Здесь перед ними предстал коридор, ведущий в небольшую залу, которая и была покоями мастера. Бледно-рыжие и жёлтые стебли, образовывавшие стены, сплетались в ступени, окружавшие площадку по центру, покрытую замысловатыми узорами. На южной стороне было большое окно в форме стрельчатой арки, а напротив входа располагался ещё один проход, плотно закрытый стеблями.
– Пришли – с удовлетворением проговорил аба Альтас, обводя её взглядом, – только, похоже, нам придётся подождать.
Гиб Аянфаль кивнул. У него и самого под веянием волн возникла уверенность, что консула Сэле сейчас вообще нет в обители.
Аба опустился на одну из ступеней, которая немного прогнулась под его весом. Гиб Аянфаль догадался, что она рассчитана на асайев с другими рабочими точками, чьи тела намного легче, чем у таких старших строителей, как мастер Хосс. Он сам осторожно устроился рядом и обнаружил, что его-то стебель выдерживает как надо.
Пока аба Альтас пригасил глаза, погружаясь в волны, Гиб Аянфаль прислушивался к новому для него пространству. Зала мастера в замке Сэле очень отличалась о той, к какой он привык, не только большим простором, но и атмосферой деятельности, которая в ней проводилась. Аба Альтас принимал у себя архитекторов и строителей поверхности, недр и небес; жителей обители, как нынешних, так и потенциальных, а так же радовался тому, когда его дети проводили свободное время возле него. Зала Сэле же приводила в невольный трепет величием событий, некогда вершившихся в ней. Несмотря на то, что сейчас волны в ней были спокойны и говорили, что они с абой в этот день первые её посетители, Гиб Аянфаль ощущал что ещё день назад на этих степенях восседали многие асайи, не уступавшие в авторитетности мастеру Хоссу. Он с любопытством взглянул на закрытый стеблями ход. Судя по колебаниям, там дальше скрывается зала ещё более величественная, огибаемая сетью коридоров, ведущих куда-то в глубину обители. Гиб Аянфаль понял, что очень ошибся с её размерами, когда пытался прикинуть их по одному лишь фасаду, выходящему в сад. Жилые корпуса оказались небольшой видимой частью – они со всех сторон огибали спрятанный в волнах центр, напоминающий лабиринт. Юный асай закрыл глаза, стараясь лучше прислушаться, чтоб хотя бы догадаться, что там может быть, но волны мягко заглушали сознание, не давая проникнуть мыслью далее уже доступных ему пространств.
Ждали довольно долго. Наконец аба поднялся со ступени и кивнув своему ученику проговорил: «Наконец-то!». Гиб Аянфаль поспешил встать вслед за ним, не понимая, что дало абе повод решить, что ожидание закончено. Но в следующий миг заполнявший залу свет Онсарры многократно усилился. Яркая алая вспышка всколыхнула замершие волны, а когда свет отпрянул, Гиб Аянфаль увидел, что перед ними спиной к окну стоит, сложив руки на груди, невысокий асай.
Это и был консул Сэле. Его крепкая и ладно сложенная фигура так и светилась неуёмной силой, порождавшей плотное внутреннее поле, заполнившее залу. Все одежды – и патрицианская акапатоя и широкий пояс были ярко-алого цвета, такими же алыми были и ленты, оплетавшие его шею и тело, и патрицианский знак-треугольник, скрывавший многочисленные энергометки. Гиб Аянфаль оторвал взгляд от его одеяний и посмотрел на лицо. До этого он никогда не видел Сэле так близко. Консул оказался не таким строгим, каким он ему казался на празднествах. У Сэле было овальное лицо с высоким лбом, длинные чёрные волосы; его синие лучистые глаза смотрели пронзительно, лёгким прищуром и добродушным лукавством. Это и едва приметная полуулыбка немного смягчали веяния его сильного внутреннего поля. И тем не менее Гиб Аянфаль не мог спокойно воспринять такое внезапное и яркое появление. Его охватило восторженное волнение. В следующее мгновение он глянул на склонённую голову абы Альтаса и тоже поклонился. Всё, как требовал этикет.
Сэле проследил за их поклоном с высоко поднятой головой. На Гиб Аянфаля он пока почти не обращал внимания – взгляд его был неотрывно прикован к абе Альтасу, который, распрямившись, сохранял вежливое молчание, ожидая, что консул первый заговорит с ними. Гиб Аянфаль замер, наблюдая за этой сценой. Смущённый возникшей паузой, он в нерешительности переступил с ноги на ногу, думая, что, наверное, всё так и должно быть в этом разговоре: аба Альтас и консул Сэле обменяются помыслами, не произнеся вслух ни слова. Но этого не произошло, и консул Сэле громко воскликнул:
– Мастер Хосс! Быстро же мы вновь с вами увиделись! Я так рад видеть вас здесь, у меня в обители, а не на каком-нибудь очередном совете или собрании! Там с вами просто невозможно толково поговорить! Вы и помощника своего привели? Хорошо! Давайте присядем и поговорим.
Аба Альтас учтиво кивнул, после чего опустился на своё прежнее место. Стебель под ним прогнулся ещё больше, но абу это не смутило. Он мысленно велел Гиб Аянфалю располагаться, как ему удобно, а сам обратился к Сэле:
– Я так понимаю, что у вас есть к нам предложение по поводу строительного труда?
